Вампир шагал прямо перед нами. Плащ волочился за ним по асфальту, заметая отпечатки высоких сапог со шпорами на сиюминутном снегу, белый воротник-стойка скрывал затылок вампира и, казалось, резал Грозный воздух отворотами. Был конец января, погода в Берлине в это время традиционно не очень, но на вампире не было ничего, кроме сапог, плаща и воротничка-стойки, — разве что банка-другая геля в укладке. Показалось, — подумала я, -просто трико телесного цвета.
Интернет сыграл с нами злую шутку. Мы с моим другом, норвежским писателем Нильсом, и украинской приятельницей Наташей не спланировали заранее воскресный вечер. Выбирая из списка вечеринок Берлина, остановились на праздновании дня рождения Захер-Мазоха в заведении «Дарк Сайд», где никто из нас прежде не бывал. То, что «Дарк Сайд» — это закрытый клуб для членов «Королевского общества БДСМ», нам еще только предстояло узнать. Вампир без одежды внушал некоторые опасения, но мы слишком замерзли и слишком хотели выпить, чтобы развернуться и уйти.
Вампир нажал кнопку звонка — и камера у чугунных ворот ожила. Он вдумчиво в нее посмотрел. На заднем плане маячили мы в своих вязаных шапках и теплых пальто. Ворота открылись, и мы вошли. Следующий фейсконтроль, у других ворот, прошли точно так же, скрывшись от камеры за широкой спиной вампира. Он, не обращая на нас ни малейшего внимания, направился к тяжелой двери. Дверь открылась, за ней в подвал ныряла узкая лестница. Вампир уверенно спустился вниз, а мы бочком, неуклюже обошли голую девушку с завязанными глазами. Закованная в цепи, она стояла на ступеньке на коленях. Старичок с отвисшим задом увлеченно хлестал ее по щекам.
Вампира мы нагнали у гардероба — он элегантно сбрасывал свой плащ на руки девушке в железном переднике на голое тело. Теперь, при свете, стало понятно, что вампир и правда был совершенно гол. Мы заплатили за вход по шестьдесят евро, сдали пальто, решительно выдохнули и вошли в полутемный зал.
Нас окутал шорох накрахмаленных кружев, звон цепей и мерцание голых тел. Средний возраст посетителей клуба, по крайней мере мужчин, приближался к средней продолжительности жизни в Германии. Нагота светилась в лучах живого огня от факелов на стенах. Из темных уголков доносились причмокивания и постанывания, где-то время от времени резко вскрикивали или щелкал кнут. Мы уверенным шагом направились к бару, нам очень нужно было выпить.
У бара Нильс растерянно притормозил — на высоком табурете восседал голый мэр Осло. В ногах у градоначальника обосновалась худая долговязая девушка, которая меланхолично ему отсасывала. Нильс исполнил что-то среднее между приветственным кивком и извиняющимся подергиванием плечами, мэр ответил ему тем же.
Алкоголь в «Дарк Сайд» стоил дешево, как в любом баре Кройцберга, где у входа толпятся местные хипстеры с сигаретами. Каждый из нас знал (в теории) о берлинских традициях подобных Эвентов, берущих начало еще в девятнадцатом веке, но (на практике) никто не собирался в них участвовать. От раздумий нас отвлек человек-конь.
Кожа у администратора заведения была как эбонит, лицо его скрывала реалистичная маска конской головы, а длинный эрегированный пенис покачивался, словно стрелка компаса. Я рефлекторно отодвинулась и подобрала колени, чтобы он не задел меня членом.
— Вам нужно раздеться или уйти, — миролюбиво сказал конь.
— Мы только пришли, — беспомощно сказал Нильс.
— Можете переодеться в тематические костюмы, -сказал конь. — У вас есть тематические костюмы?
Тематических костюмов у нас не было. Я утащила друзей в уборную. Все было немного похоже на переодевания в туалете перед школьной дискотекой. Нильса мы заставили снять свитер и майку — стройный, в темных джинсах с широким кожаным поясом, в тяжелых ботинках, он весьма соответствовал духу заведения. Мы с Наташей сняли все, кроме термобелья — эластичные майки с условными кружевами сошли за короткие платья. Губы мы накрасили черным карандашом для бровей. При виде нас конь одобрительно кивнул.
В соседнем зале мы обнаружили ряды клеток, вокруг которых онанировали наблюдатели. В одной из них проходило показательное выступление: двое сильных, бритых наголо мужчин вставляли гибкой девушке, подвешенной за локти к потолку, пока третий лил на нее горячий воск. То, что вокруг занимались сексом, вскоре перестало смущать, но почему-то не возбуждало. Повсюду были маски и цепи, открытые тела и гениталии, но не хватало непринужденности. БДСМ в исполнении «Королевского общества» выглядел очень серьезно. Никакой веселой болтовни, никаких кокетливых переглядываний. Люди встречались взглядами, один безмолвно спрашивал, второй разрешал. После этого они шли в уголок, к цепям и кнутам, или же кто-то просто опускался на колени и открывал рот.
В напряженной атмосфере БДСМ мы провели часа два. В одном из залов нам удалось занять стол, где к нам прибился программист, который писал софт для фармацевтических сетей. Программист был откровенно напуган, хотя уверял, что завсегдатай таких клубов, а «Дарк Сайд» — лучший в своем роде. Мы убедили программиста, что самое интересное он уже увидел, а потому может идти спать. Он радостно испарился — будто малолетний сынок, с которым папа собирался завести серьезный разговор о сексе, но в последний момент передумал и отправил гулять во двор.
На излете вечеринки насупленные голые люди в ошейниках уже просто сидели и разговаривали, изредка похлопывая друг друга хлыстами. Стало понятно, где персонал клуба, а где гости: сильно выпившие и уставшие посетители валялись в креслах, а наемные работники щеголяли между столиками подтянутыми телами. Какая-то пара в углу все еще пыталась: женщина почти не стояла на ногах и держалась за свисающие с потолка цепи, мужчина был стар, и у него не вставал. Он злобно бил женщину по лицу, хотя казалось, что хочет ударить себя. Все это напоминало хмурый быт, а не праздничный разврат. Последнее, чего мне хотелось, — заняться тут сексом.
Я отправилась к зеркалу подправить черные губы и увидела шахматы. Доска покачивалась на подвесном столике. Я вернулась к Нильсу и отправила его за доской.
— Думаешь, можно? — спросил он.
— Здесь совокупляются впятером и режут друг друга ножами. Думаешь, нельзя?
Мы сыграли на напитки — и Нильс проиграл три. Появился маленький человек в джинсах, кожаной жилетке и ковбойской шляпе и стал отчитывать меня за шахматы. Я вновь привела свой аргумент, он громко рассмеялся -первый за всю ночь. Шахматы были его. Клуб тоже.
Я предложила ему сыграть, он сел на место Нильса и разнес меня в пух и прах. Его отец был черным, а бабушка по матери держала в Мексике бордель. Он открыл в Берлине заведение, где было бы как в Мексике — очень весело.
— Это очень весело? — спросила я, кивая на свисающие с прутьев клеток использованные презервативы.
— Это очень прибыльно, — ответил хозяин, собрал фигуры и ушел.
